Юсупов
Недавно перечитал мемуары Юсупова.
Чувства противоречивые. Хотел сесть, подробно все проанализировать.
Но, как всегда, когда хочешь что-то сделать очень хорошо, часто бывает так, что вообще руки не дойдут.
Вот хотя бы общие ощущения.
Не думаю, что он был глубоким мыслителем.
Не думаю, что он вообще был мыслителем.
Да и не обязательно быть мыслителем.
Никто не сказал и не скажет, что глубокий мыслитель лучше и полезнее для людей, чем, например, хорошая доярка.
Но Юсупов, конечно, не был ни хорошим мыслителем, ни дояркой.
Скорее всего, Юсупов был обычным прожигателем жизни, скорее мистиком, чем мыслителем.
Мистиком – это значит, что он чаще не обдумывал происходящее, а наоборот затуманивал его, записывая все происходящее сразу в непознанное.
Он даже интересуется больше и больше пишет о загадочных, нелогичных событиях.
Как будто, он активно не любит логичность, целесообразность, эффективность. Ему приятнее мистичность, загадочность, экстравагантность.
Так его экзотическая соседка в Париже, неимоверной толщины и неимоверного нрава, ее мужеподобная сестра, удалившаяся от людей, целые толпы ненормальных вокруг него, длинные истории с индийским махараджей – загадочные, нелогичные, так ничем и не закончившиеся, кроме такой же загадочной смерти этого махараджи.
Чувства противоречивые. Хотел сесть, подробно все проанализировать.
Но, как всегда, когда хочешь что-то сделать очень хорошо, часто бывает так, что вообще руки не дойдут.
Вот хотя бы общие ощущения.
Не думаю, что он был глубоким мыслителем.
Не думаю, что он вообще был мыслителем.
Да и не обязательно быть мыслителем.
Никто не сказал и не скажет, что глубокий мыслитель лучше и полезнее для людей, чем, например, хорошая доярка.
Но Юсупов, конечно, не был ни хорошим мыслителем, ни дояркой.
Скорее всего, Юсупов был обычным прожигателем жизни, скорее мистиком, чем мыслителем.
Мистиком – это значит, что он чаще не обдумывал происходящее, а наоборот затуманивал его, записывая все происходящее сразу в непознанное.
Он даже интересуется больше и больше пишет о загадочных, нелогичных событиях.
Как будто, он активно не любит логичность, целесообразность, эффективность. Ему приятнее мистичность, загадочность, экстравагантность.
Так его экзотическая соседка в Париже, неимоверной толщины и неимоверного нрава, ее мужеподобная сестра, удалившаяся от людей, целые толпы ненормальных вокруг него, длинные истории с индийским махараджей – загадочные, нелогичные, так ничем и не закончившиеся, кроме такой же загадочной смерти этого махараджи.